5 сентября 2010 года в Риме избран новый, восемьдесят шестой преемник Святого Доминика. Генеральным Магистром Ордена Проповедников на ближайшие девять лет стал брат Брюно Кадоре ОР. который до настоящего времени был Провинциальным Приором Провинции Франции.   

Предлагаем вашему вниманию перевод интервью с Брюно Кадоре, взятое по случаю Конгресса  по темам, связанным с медициной и обществом в 2001 году. 

Откроемся состраданию 

- Брюно Кадоре, вы одновременно врач и монах-доминиканец, это так необычно…

- Я всегда испытывал очень большое желание стать врачом, детским врачом. Но во время учебы я осознал, что желание лечить – это еще не все. Вылечить больного – это только надводная часть айсберга; я стал искать Того, Кто, как я был уверен, может пролить свет на все остальное.

- Вы Его нашли?

- Однажды я зашел в доминиканский храм, и там встретился с такой свободой и таким уважением к разуму, что сказал себе: «То, что здесь говорят, точно правда». Эта встреча была решающей. Мне было 25 лет.

- Разве сама по себе медицина не стала религией у нас на Западе? Она издает декреты и предписания, как питаться, как вести себя в сексуальной сфере…

- Вы правы. По сути своей религия так заботится о человеке, так интересуется его благополучием, что научила его уважать себя и пребывать в гармонии со вселенной.

 Но в наше время этим пространством завладел медицинский рационализм. Сегодня медицина – практически единственный посредник между человеком и здоровьем.

- Но ведь это не так плохо!

- Конечно нет. Но разве нет искушения слишком многого ждать от медицины, надеяться, что она исправит все, что делает человека несчастным? Мы ведь не можем обещать, что все человеческие беды могут быть исцелены. Под маской рационального  поиска причин часто кроется магический подход к жизни, страданию и смерти.

- Разве эта критика может исходить от католика? Ваша Церковь так ценит страдание …

- В 1956 году сам Папа торжественно заявил, что боль надо лечить безусловно. В Лилле почти сто лет назад монахини, облатки Евхаристии, открыли то, что теперь называется клиникой паллиативной медицины. В страдании нет ничего от благословения, это тяжелое испытание для больных, даже при том, что некоторые подходят к нему духовно и приобщают свои страдания к Страстям Христовым.

- Вернемся к тому, что можно называть превышением меры. У нас одновременно и слепая вера в медицину и страх попасть в руки «учеников чародея»…

- Мы боимся двух вещей. Во-первых, задаем себе вопрос, докуда дойдет манипуляция с человеческим существом, где начинается прикосновение к неприкосновенному. С другой стороны, мы видим пропасть, которая разделяет высокие технологии и то, как сегодня лечат больных на практике.

- Самое страшное впереди?

- Не надо ждать будущего, чтобы сказать, что человек способен на самое страшное. На следующий день после войны и Нюренбергского процесса был издан кодекс разрешенных экспериментов на человеке. В шестидесятые годы он был бесстыдно нарушен…

- И что же делать?

- Разум не остановишь. Но не будем обольщать себя силой ведения и врачебного подвига. Нужно одновременно быть как можно ближе к страдающему человеку, открыться состраданию, быть гостеприимным по отношению к человеку и, прежде всего, к человеку страдающему. Пациенты умеют напоминать нам об этом. К счастью, существуют ассоциации больных СПИДом! Кстати, не удивлюсь, если в один прекрасный день больные поднимут бунт.

- Как конкретно соединить исследования и лечение?

- Один простой пример: я приветствую генетические исследования, связанные с болезнью Альцгеймера. Но при условии, что одновременно будут конкретно заниматься людьми, которые страдают сегодня и умрут раньше, чем их смогут вылечить. Нам надо одновременно и жить надеждой относительно завтрашнего дня, и принимать вызов того страдания, которое есть сегодня, финансировать исследования и одновременно улучшать санитарные и социальные условия для тех, кто страдает.

- Особенно если посмотреть в масштабах планеты…

- Конечно! Производить детей из пробирки или изобретать фармако-генетику: вот вопросы богатых людей, которые ставит перед собой наша медицина, тогда как неотложные вопросы планеты – это воздух, вода, качественное жилье и пища для всех. Неотложные медицинские вопросы – зачастую вопросы политические. Отдадим приоритет большому страданию: недоеданию, туберкулезу, СПИДу… Не могу похвастаться блестящей карьерой врача гуманитарной миссии, но никогда не забуду, как на протяжении двух лет на моих глазах от малярии умирали дети, а у нас не было лекарства, которое стоит три копейки.

Источник: http://www.ssf-fr.org/archives/sessions/2001/interviews/cadore.php3