Сколько бы праведные священники ни призывали народ Божий усерднее питаться словами Писания и не пытаться перещеголять царя Давида в сочинении «псалмов и песен духовных», дух креативности неизменно витал над Церковью Христовой.  Дух этот и по сей день обогащает жизнь Церкви яркими, но иногда весьма причудливыми формами молитв и песнопений. Остается надеяться, что плоды, которые дух креативности приносит нам сегодня, будут иметь ту же степень сохранности и такую же славную судьбу, как и те, что он принес в первые века христианства.

Гимн «Слава в вышних Богу» - один из древних гимнов, которые сохранились в церковном обиходе несмотря на запреты руководства использовать psalmi idiotici (нет-нет, отцы Лаодикийского собора в данном случае не ругались дурными словами, а всего лишь имели в виду «песни простецов»). Изначально он не входил в структуру литургии и был одной из сопровождавших богослужение песен, затем стал использоваться в Литургии часов в утренней молитве. Позднее «Славу» начали использовать в Мессе, совершавшейся Папой на Рождество, а затем… Впрочем, о распространении римских нововведениях я уже говорила когда-то ранее. Сегодня это песнопение поется (или произносится) в дни торжеств, праздников и каждое воскресенье.

Иногда гимн «Слава» мы называем «гимном ангельским»  - по первым строкам, заимствованным из Евангелия от Луки:

«И внезапно явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение» (Лк. 2:13-14)

(К этим последним словам – в человеках благоволение, «pax hominibus bonae voluntatis» - требуется небольшой комментарий. Речь здесь идет о том, что Бог избрал человека,  явил по отношению к человечеству свою волю,  которая может быть только благой: призвал каждого из нас к жизни и когда совершилась полнота времен, дал Спасителя, Своего Сына, Самого Себя. Ангелы лишь провозглашают свершившийся факт: Бог возлюбил человека. О. Георгрий Чистяков, комментируя песнь ангелов, приводит параллель с другим фрагментом Евангелия от Луки: «Эудокиа (добрая воля) - это не добрая воля людей, а воля Божия <….> Как в словах Бога Отца в момент Богоявления: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Нем же благоволих». <…> Фразу «О Нем же благоволих» надо перевести как «Которого Я люблю»)

Очевидно, когда автор – а скорее всего, авторы гимна, охваченные вдохновением, слагали строки «Глории», они старались сделать свое творение похожим на евангельские песни –Песнь Богородицы (Magnificat), Песнь Захарии (Benedictus) и Песнь Симеона (Nunc dimittis). Но если каждая из евангельских песен – это индивидуальная молитва (хотя в ней и выражаются чаяния и упование всего народа, ожидавшего Мессию), то гимн «Слава в вышних» - это песнь общины, как бы подхватывающей песнь ангелов. В ходе литургии будет еще одна очень похожая ситуация: «вместе с ангелами и архангелами, с престолами и господствами мы песнь славы Твоей воспеваем, непрестанно взывая: свят, свят, свят…». Ангелы, явившиеся пастухам в день Рождества, не только поздравили их, собственно с Рождеством, но на миг приоткрыли окно в реальность Неба, место непрестанной хвалы, возносящейся к престолу Святой Троицы.

На первый взгляд длинный текст гимна помимо евангельских строк распадается на две части. В первой (хвалим Тебя, благословляем Тебя, поклоняемся Тебе, славословим Тебя, благодарим Тебя, ибо велика слава Твоя) за многочисленными глаголами скрывается попытка выразить то самое невыразимое предчувствие Неба, попытка описать ту любовь, которую мы сможем пережить лишь оказавшись с Богом лицом к лицу. Это и предчувствие Неба, и осознание того, насколько мы еще отделены от него, насколько ограничены своим пока что непреображенным телом и столь же непреображенным языком.

Вторая часть гимна – столь же прекрасная попытка назвать Бога, узнать, Кто Он: Он – Господь, Царь Небесный, Всемогущий Отец, Единородный Сын, Иисус Христос, Ангец, берущий на Себя грехи мира, сидящий одесную Отца, Всевышний, Единый с Отцом и Духом Святым. Это провозглашение веры и – столкновение с непостижимостью Его бытия. 

Итак, мы допели гимн, орган умолк, хор тоже, можно садиться… эээ, нет, подождите, еще одна  небольшая деталь, обычно так легко ускользающая от нас:

Молитва дня, или коллекта.

В установившейся тишине священник, со сложенными руками призывает народ:

- Помолимся!

(Это не значит, что  все предыдущие действия, слова и жесты не были молитвой, или что настоящая молитва начинается только сейчас…)

Слово «коллекта» происходит от латинского «собирать», и в те мгновения тишины, которые следуют за призывом священника помолиться, мы можем собрать воедино все наши индивидуальные молитвы, чтобы затем вознести их к Отцу. Речь не идет о составлении некоего «общеприходского списка прошений», поэтому не торопитесь перечислить в уме все ваши просьбы к Богу за последнюю неделю или припомнить имена всех умерших родственников, за которых Вы хотели бы помолиться. Речь идет, скорее, о том, чтобы в краткой тишине отдать Ему то, с чем мы действительно пришли к Нему сегодня, то, чем сегодня является наша молитва. Кто-то приходит с раскаянием, кто-то с благодарением, кто-то с хвалой, кто-то с абсолютной пустотой внутри. И здесь происходит чудо: из таких разных, таких личных молитв складывается молитва Церкви. Сложенные руки священника символизируют собирание единства из множества.

Затем священник простирает руки и произносит сам текст молитвы дня. Коллекта всегда обращена к Богу Отцу, возносится к Нему через Бога Сына во Святом Духе. 

Начинается она с воззвания (анаклезы) к Отцу, например: «Всемогущий вечный Боже»

Затем, если используется пространная форма молитвы, Отцу припоминают, что он сотворил для нас, грешных, и Кем Он для нас является (анамнеза), например: «Ты удостоил нас познания Тайны Воскресения Христова» или «Ты искупил нас и даровал нам усыновление» или «Велевший ради спасения смирять плоть» или «Ты соделал святого N пастырем Церкви твоей» и т.д.

Далее следует прошение всей общины, и как бы оно ни было сформулировано, в конечном счете это прошение о святости: «сподобь нас освобождаться от ветхого и облекаться в нового человека, чтобы мы приготовились к славе Царства Небесного» (Понед. 5 недели Вел. поста); или «Дай всем верным твоим, возрожденным в водах крещения, сохранить единство веры в сердцах и единство любви в поступках» (Четв. в октаве Пасхи).

И, наконец, следует исповедание того, Кто делает возможной нашу молитву, Кто является истинным священником, совершающим литургию. Мы молимся «Через Христа, Господа нашего, Который с Тобой живет и царствует в единстве Духа Святого, Бог во веки веков».

Слова коллекты целебрант произносит, простирая руки: в этом жесте, делающим человека открытым и беззащитным, община узнает другого Священника,  распростершего Свои руки на кресте.

И так как все совершенные жесты и произнесенные слова воистину выражают наши личные стремления и веру Церкви, община подтверждает, «удостоверяет» их возгласом «Аминь».